| ...Шел 1838-й год. Как вы помните, читатель, предыдущий наместник Кавказа барон Григорий Розен, “прозевавший” становление и усиление Шамиля, бесславно, на перекладных, отбывает в Россию. |
Наместники
...Шел 1838-й год. Как вы помните, читатель, предыдущий наместник Кавказа барон Григорий Розен, “прозевавший” становление и усиление Шамиля, бесславно, на перекладных, отбывает в Россию. Правительственный Санкт-Петербург приходит к выводу - нужен волевой, решительный, с боевым прошлым командир Отдельного Кавказского корпуса и управляющий гражданской частью. И такой человек был найден. Генерал от инфантерии Евгений Головин. Как и его предшественники, участник всех войн России с Францией начала XIX века. Отличившийся в самых заметных сражениях: при Аустерлице, Бородине, Лейпциге и других.
Имелись у генерала Головина и еще две немалые заслуги перед царем и Отечеством. За распорядительность при усмирении бунта 14 декабря 1825 года он был пожалован императором в генерал-адъютанты. Осыпан милостынями и награжден за успехи во время подавления Польского восстания. Вот он-то и был отправлен на Кавказ. Отправлен с предписанием: как можно скорее, не отвлекаясь особо на гражданские дела, покончить с Шамилем.
И новоиспеченный наместник граф Евгений Александрович Головин немедля приступил к военным действиям. В 1839 году в Аварию, к неприступной горной твердыне Ахульго - “столице” Шамиля, был снаряжен крупный отряд генерала Граббе.
После целого месяца круглосуточных стычек, засад, походных лишений цель была достигнута. Резиденция Шамиля осаждена.
В задачу наших рассказов о кавказских наместниках, их характерах, деловых и личных качеств не входит тщательное изложение хода военных операций или отдельных сражений, поэтому скажем только, что трехмесячная осада и штурм Ахульго стали одним из величайших сражений Кавказской войны. Коротко упомянем, что, взяв на вооружение опыт действий нашей артиллерии, научившись инженерному искусству, горцы оказали ожесточенное сопротивление.
“Бой был ужасный: даже женщины принимали в нем деятельное участие, - докладывал генерал Граббе наместнику Евгению Головину, - самые дети кидали каменья на штурмующие войска. Матери с детьми своими бросались в кручу, чтоб не попасть в плен. О пощаде нельзя было и думать...”
После беспрерывного четырехдневного боя Шамиль, таща на себе раненного в ногу шестилетнего сына, скрылся в Чечне, уйдя тайной тропой и сумев перебраться через считавшуюся непроходимой бездонную пропасть. Потери с обеих сторон были огромные.
Это сражение, между прочим, послужило поводом к созданию 120-метрового полотна “Штурм Ахульго” знаменитым российским художником Францем Рубо (больше известным по двум гигантским художественным панорамам - “Бородинская битва” и “Оборона Севастополя в Крымскую войну”). Эта работа считалась и считается у специалистов самым выдающимся достижением мастера. Недаром за один только ее показ (!) художник получил в Париже орден Почетного легиона. А для демонстрации ее в Петербурге, на Марсовом поле, был выделен специальный павильон.
Судьба этого произведения тоже заслуживает подробного рассказа (когда-нибудь мы это осуществим). После октября 1917-го, дабы не компрометировать дружбу трудящихся всех национальностей, 120-метровое полотно исчезло. И долгие годы Советской власти считалось, что оно в буквальном смысле сгорело в пожаре революции. А оно спокойно истлевало в самых дальних запасниках Дагестанского музея искусств.
...Итак, Ахульго пал. Шамиль, укрывшийся в Чечне в селении Дарго, принялся за формирование новых воинских отрядов. Заодно налаживая в Кубачах производство нарезного оружия. Эти ружья стреляли уже на 80 или даже 100 метров. У русских же солдат, вооруженных ружьями образца 1812 года, - всего на 50. (Кстати сказать, Кавказское командование не раз обращалось к царю по поводу обновления вооружения. Ответ был в том смысле, что перевооружение будет для государственной казны разорительным, а воевать нужно по-суворовски, по его пословице “пуля - дура, а штык - молодец!”
К тому же на “шамильском направлении” снова наступило временное затишье. И снова часть дивизий многострадального Отдельного Кавказского корпуса была переброшена на освоение Черноморского побережья. Были основаны Новороссийск, дюжина других мелких укреплений - Михайловское, Николаевское, Лазаревское (известный ныне курорт).
Служба там была настоящей каторгой. Малярийный климат, антисанитария, пьянство, страшные эпидемии...
Одна из них, в 1839 году, унесла на тот свет замечательного русского поэта Александра Одоевского, написавшего знаменитый ответ декабристов на пушкинское послание “Во глубине сибирских руд...”
Помните?
“Струн вещих пламенные звуки
До слуха нашего дошли,
К мечам рванулись наши руки,
Но лишь оковы обрели”.
В 1825 году молодой князь “неосмотрительно” вышел на Сенатскую площадь. Итог - 12 лет Сибири. Затем - кавказская солдатчина. Кстати (да простит читатель за столь расхожее слово применительно к событию, о котором я сейчас скажу), именно при наместнике графе Евгении Головине и был (в 1841 году) убит на дуэли в Пятигорске поручик Тенгинского полка Михаил Лермонтов.
Но вернемся к обстановке на Кавказском театре действий.
“Горцы! Добровольное признание над собою власти Государя Императора сопрягается с неисчислимыми для вас выгодами и пользами. Будьте благоразумны, и жизнь ваша, и имущество ваше останутся неприкосновенными, свободная торговля с нами тотчас будет открыта...” - такими воззваниями бомбардировала русская администрация местное население. Горцы в свою очередь отвечали на это в стиле запорожцев, пишущих письмо турецкому султану на небезызвестной картине Ильи Репина.
И удивляться не приходится. К тому времени в созданном Шамилем имамате во всю действовал так называемый “Кодекс Шамиля”.
“...За пьянство положено 80 палочных ударов, за куренье и нюханье табака - арест и содержание в яме, за танцы и слушанье музыки - 40 палочных ударов и уничтожение инструментов. Дозволяется лишь барабан как единственно способствующий поднятию боевого духа. За участие и соучастие в кровной мести - смерть. За неповиновение имаму, наибу - смерть, немедленная и страшная”.
Вот и попробуй тут решиться на какие-либо “шашни” с русскими!
И еще об одном громком (в буквальном смысле) военном событии, происшедшем в период головинского наместничества и ставшем на века знаковым для армии России.
Горцы постоянно атаковали прибрежные русские форты. В 1840 году, на рассвете, когда напавшая многотысячная толпа неприятеля заполнила Михайловские укрепления, прогремел страшный взрыв. Прогремел на всю Россию. Это рядовой Архип Осипов бросил в пороховой погреб горящий фитиль. Похоронив под обломками себя с несколькими тысячами наступающих. Он стал первым солдатом Российской армии, навечно занесенным в списки части. Основоположником славной традиции нашего воинства, дошедшей до сегодняшних дней... (Сейчас там, где прогремел взрыв, существует известный курортный поселок Архипоосиповка.)
В конце весны 1842 года граф Головин вновь “вспомнил” о стоящей перед ним задаче - уничтожении Шамиля. И вновь 10-тысячный отряд под командованием все того же генерала Граббе двинулся в горы. Теперь уже на Дарго. 30 мая отряд вышел, а уже 4 июня вернулся обратно. С позором. Не пройдя и полпути, потеряв до 1700 солдат, 66 офицеров и весь обоз. И это всего за пять дней!
На Кавказ срочно прибыла из столицы России высокая инспекция в лице военного министра А. Чернышева. Генерал Граббе был снят с должности. Была произведена некоторая реорганизация по части гражданского управления. И, естественно, как всегда, отправлен в Россию проштрафившийся наместник.
Потом Евгений Головин еще несколько лет будет генерал-губернатором спокойных Лифляндской, Курляндской и Эстляндской губерний. Проявит себя как инициатор первых попыток распространения в Прибалтийском крае православия и русского языка. Станет членом Государственного совета. Во время Крымской войны возглавит сформированное им ополчение Смоленской губернии. На Кавказ он больше не вернется...
Юрий ДОЙНИКОВ
