| ...Весна в тот год выдалась затяжной. Следователь особого отдела ВЧК 5-й армии Поболотин с завистью взглянул на раскрытую форточку зарешеченного окна кабинета, перевел взгляд на сидящую перед ним невысокую женщину... |
...Весна в тот год выдалась затяжной. Следователь особого отдела ВЧК 5-й армии Поболотин с завистью взглянул на раскрытую форточку зарешеченного окна кабинета, перевел взгляд на сидящую перед ним невысокую женщину с угрюмым выражением лица и, вздохнув, раскрыл замусоленную папку, на которой значилось: “Дело № 796”.
“7 апреля 1920 года я, военный следователь... - четким почерком вывел Поболотин, - рассмотрел дело бывшего поручика армии Керенского и Колчака М.Л. Бочкаревой. Будучи непримиримым врагом Советской власти, являясь сторонником политики генерала Корнилова, она отправилась в Америку, где будировала американские пролетарские массы как мученица за идеал справедливости, в действительности являясь другом империалистов и капиталистов. Бочкаревой определить расстрел”. Поставив точку, Поболотин размашисто расписался и закрыл папку с делом.
Так была перевернута последняя страница в удивительной судьбе простой русской крестьянки из деревни Никольское Кирилловского уезда Новгородской губернии Марии Леонтьевны Бочкаревой. Первой в истории России ставшей организатором и командиром женского “батальона смерти”, первым полным (четыре креста) Георгиевским кавалером среди женщин.
Ее принимал в 1918 году президент США Вильсон и целовал руку. А король Англии Георг V (также давал ей аудиенцию) назвал Марию Бочкареву русской Жанной д’Арк. Даже Владимир Маяковский (правда, с присущей ему поэтической безапелляционностью) в поэме “Хорошо” не преминул отобразить роль женского батальона в охране Зимнего дворца.
Еще раз хорошо перечитайте поэму “Хорошо”. Такие вот строки: “Куда против нас бочкаревским дурам?!” или “Первым боязнью одолен, снялся бабий батальон”. (Кстати, там была всего-то явившаяся с Северного фронта рота 1-го Петроградского женского батальона.) Как видите, ушла она довольно быстро. Так что, как пишет Маяковский, “перешагивать” при штурме Зимнего пришлось уже “через юнкерцев”.
Но это все, как говорится, преддверие конца, агония. И Временного правительства, и Гражданской войны, и судьбы нашей героини.
А начиналось все в 1889 году в упомянутом нами селе Никольское. В беднейшей многодетной семье крестьянина Леонтия Фролкова родилась девочка.
Все как всегда. В восемь лет ее отдали в услужение в богатую семью. С вечными подзатыльниками, беганьем в лавку, ночным бдением возле люльки с хозяйским дитятей.
Ну а в семнадцать, опять же, как водится, ее выдали за сапожника Афанасия Бочкарева. Помните, у Некрасова: “Будет бить тебя муж, привередник...”
Он и попробовал. Она отдубасила его подвернувшимся под руку утюгом. И ушла из дома. В прислуги к содержательнице борделя.
И здесь встретила настоящую любовь. Был это “крестьянин Читинского уезда” Янкель Гершев Бук.
Этот “крестьянин” одесского происхождения в свои 23 года успел поразбойничать вместе с китайскими контрабандистами, отсидеть в иркутской тюрьме, позаниматься карточным мошенничеством...
Мария пошла за ним и в Иркутский централ, и далее по этапу - в якутскую ссылку. Вот там-то она и услышала о начавшейся империалистической войне.
Что произошло в душе малограмотной крестьянской девки - судить не беремся. Но она тут же отправляется в Санкт-Петербург. Денег хватает только до Томска. Вот здесь она и предпринимает судьбоносное решение. На последние 8 рублей телеграфирует царю: “Хочу защищать Родину! Готова умереть за нее!”
Естественно, потрясенный столь необычным патриотическим порывом, император приказал зачислить Марию Бочкареву в порядке исключения добровольцем. Низшим чином 25-го Томского запасного батальона. А зимой 1915-го вместе с маршевой ротой прибыла на фронт. Там, в промерзших окопах, ее и нарекли “солдатом Яшкой”.
Она на равных ходила в штыковые атаки, выносила из-под огня раненых, четырежды была ранена сама.
А потом грянул февраль
1917-го... Весной на фронт прибыл представитель новой власти глава Временного комитета Государственной Думы Михаил Родзянко. Узнав, что есть такая патриотка и сторонница “войны до победного конца”, он восторженно расцеловал Марию перед строем. А уж узнав, что ее мечта - сформировать добровольческий женский батальон, думец и вообще растаял. Еще бы, когда фронт трещит по всем швам!
За неделю в женский батальон записались около двух тысяч добровольцев.
Женский батальон выстроился перед Исаакиевским собором.
“Как я волновалась, но изо всех сил старалась себя не выдать! В новой форме прапорщика, стоя на левом фланге, я думала, что все взоры устремлены на меня одну. Я подошла и получила портупею, саблю и револьвер. Обнажив саблю, я поцеловала ее и, опустившись на колено, поклонилась делегатам Союза Георгиевских кавалеров. Архиепископ Вениамин и Удемский епископ Андрей напутствовали наш батальон смерти образом Тихвинской Божией Матери. Свершилось - впереди фронт!”
Вот так, одержимо, ярко и запоминающеся, выражала Мария Бочкарева свой порыв служению Родине!
И, кстати сказать, батальон ее отчаянию дивился на фронте.
(К примеру, в одной из атак “бабы” сразу смяли две немецкие линии обороны.) Саму Марию произвели в прапорщики (до сих пор она просто носила эту форму), и с тяжелой контузией эвакуировали в Петроградский лазарет. Чуть подлечившись - снова фронт.
В своем “батальоне смерти” Мария Бочкарева наводила дисциплину железной рукой. Только за две-три недели из батальона за “легкое поведение” были отчислены 1500 женщин.
...Как провела поручик Мария Бочкарева свои последние часы жизни? Как встретила смерть, к которой ее приговорили без адвоката, без свидетелей, вообще без какого-либо суда? Эта тайна осталась в ЧК.
Знаменитая поэтесса Анна Ахматова так высказалась о нашей героине: “Бочкарева научила женщин чувствовать ответственность за будущее Отечества”.
Судя по всему, у следователя особого отдела ВЧК 5-й армии Поболотина по поводу всех этих событий была своя, сугубо индивидуальная точка зрения.
Юрий ДОЙНИКОВ
