| “Русский фаустпатрон”. Так уважительно в конце войны немцы называли наши реактивные снаряды М-30 и М-31. |
Как это было
“Русский фаустпатрон”. Так уважительно в конце войны немцы называли наши реактивные снаряды М-30 и М-31. А ведь было время, когда немцы откровенно смеялись над нашим новым оружием. Эту историю рассказал отец-фронтовик.
В войска стали поступать первые снаряды
М-30. Специализированных частей для их использования еще не было. Как и для их запуска -
М-30 запускали прямо из ящиков, уложенных на направляющие. И реактивные снаряды выдавали гвардейским минометным полкам, вооруженным обычными “катюшами”.
Считалось, что если гвардейцы легко управляются со сложной “катюшей”, им не составит труда снарядить рамную пусковую установку для М-30, тем более что при снарядах была инструкция. Командование не учло одного - инструкцию солдаты сразу же разорвали на самокрутки.
Это привело к тому, что у одного из ящиков с М-30 забыли снять распорки, удерживающие снаряды. При залпе этот ящик взлетел вместе со всеми четырьмя снарядами, покорежив конструкцию направляющих (по словам отца, ее “завязало восьмеркой”), перевернулся в воздухе и, немного не долетев до немецких позиций, упал на нейтральной полосе. Там он со страшной силой взорвался. Шутка ли сказать - 120 килограммов гексогонита плюс невыгоревший метательный заряд.
Какое-то время немцы молчали, потрясенные случившимся. Затем с их стороны раздался насмешливый крик: “Рус, сараями стреляешь?!” Этот эпизод отражен не только в воспоминаниях отца, но и в записках бывшей военной переводчицы Елены Ржевской.
Насмешничать немцам довелось недолго. Скоро выяснилось - прямое попадание М-30 способно разрушить любое древо-земляное укрепление, включая многонакатные блиндажи. Железобетонные доты выдерживали удар М-30, но при этом гарнизон дота выходил из строя от сильнейших контузий, а амбразуры и смотровые щели забивало землей.
Правда у снарядов М-30 был ряд существенных недостатков - низкая кучность стрельбы, дальность - всего два с половиной километра. Это заставляло подтаскивать пусковые установки к самому переднему краю и монтировать их прямо под огнем врага.
Дальность и кучность удалось повысить за счет модернизации снаряда. У нового снаряда М-31 была лучшая аэродинамика, возрос метательный заряд. Все это привело к росту дальности до четырех километров.
А вживив в корпус снаряда Г-образные штуцеры, удалось создать боковой отток газов и вращающий момент как у снарядов нарезных пушек. Кучность стрельбы возросла сразу в шесть раз. Новые снаряды даже получили наименование М-31 УК (улучшенной кучности).
Теперь уже самым серьезным недостатком снарядов оставалась их низкая маневренность. На подготовку к залпу уходило до полутора часов. За это время противник мог обнаружить позицию и накрыть ее огнем.
Проблема решилась тогда, когда была создана автомобильная установка, несшая сразу двенадцать реактивных снарядов. Она могла, подобно другим “катюшам”, выехать на позицию, произвести залп, а затем исчезнуть раньше, чем успеет осесть пыль.
Если обычные “катюши” объединялись в гвардейские минометные дивизионы и полки, то установки БМ-31-12 поступали на вооружение гвардейских минометных бригад и дивизий. Установки сопровождали в прорыв танки, чтобы снести любое препятствие, которое могло возникнуть на пути.
Известны и случаи специфического применения установок БМ-31. Им даже пришлось, подобно простым “катюшам”, стрелять прямой наводкой по вражеским танкам. Случилось это весной
1945 года близ озера Балатон.
6-я танковая армия СС, недавно разбившая американцев и англичан в Арденнах, внезапно появилась перед фронтом наших войск и развернула наступление на Будапешт. На пути немцев, кроме пехоты, стояла лишь гвардейская минометная бригада Казбека Кирсанова.
Кирсанов принял то же решение, что и генерал Нестеренко летом 1942-го: стрелять по танкам прямой наводкой. Эффект от разрыва могучих снарядов М-31 превзошел все ожидания. С “тигров” и “пантер” срывало башни. Более легкие танки опрокидывались от близких разрывов. А прямое попадание означало гибель танка и всего экипажа. Огромные воронки от разрывов М-31 становились ямами-ловушками для вражеской бронетехники.
Конечно, долго противостоять танковой лавине “катюши” не могли. Но они задержали немцев на столько, что это позволило перебросить к месту прорыва наши танковые корпуса.
А как же “сараи” - снаряды, запускаемые из ящиков? Они по-прежнему являли собой грозное оружие ближнего боя.
Не везде на передовой были дороги, позволяющие подъехать к фронту “катюшам” или ствольной артиллерии. У последней в те времена был еще один недостаток. На заболоченной и просто рыхлой почве пушки после первых залпов утопали лафетной опорой в грунте.
Огневую поддержку нашим войскам, наступавшим в болотистой местности, могли оказывать только пусковые рамные установки М-30 и М-31. Гвардейцы по гатям и болотным тропам тащили на руках снаряды и рамы для их запуска, монтировали и маскировали прямо под носом у противника. И в решительный момент накрывали залпом немецкие опорные пункты. Без рамных установок реактивной артиллерии невозможна была бы операция “Багратион”.
Для пуска снарядов были разработаны новые рамы: как усиленные - под 8 и 12 снарядов, так и облегченные - для одиночного пуска. Но особое уважение снаряды М-30 и М-31 стали вызывать у противника в последние месяцы войны. Именно в то время и возникло уважительное прозвище “русский фаустпатрон”.
Все больше и больше уличных боев. Полигоном для первого испытания М-30 и М-31 в городских условиях стал город Познань. В начале 1945-го улицы были перегорожены надолбами и баррикадами. Старинные дома в центре города превращались в настоящие крепости.
Задача представлялась сложной даже для гвардейцев генерала Чуйкова, со времен Сталинграда специализировавшихся на уличных боях. И именно реактивные снаряды большого калибра прокладывали путь бойцам Чуйкова.
В книге Михаила Сонкина “Рассказы о “катюше” подробно описывается первый случай использования М-31 в условиях городского боя. Продвижению наших войск мешал узел обороны, созданный немцами вокруг костела. Дальнобойная ствольная артиллерия с большой дистанции ничего не могла поделать со старинным зданием. А установке орудий на прямую наводку мешали немецкие снайперы и пулеметчики.
Тогда и было решено подавить вражескую оборону пуском реактивных снарядов большой мощности. Снаряды и пусковые рамы втащили на руках на верхние этажи ближайшего к костелу дома. Чтобы немцы не могли догадаться, за какими окнами укрывается опасность, во всех окнах задернули занавески. И лишь после этого смонтировали снаряды на направляющих.
Эффект первого же пуска превзошел все ожидания. Снаряд врезался в стену костела до того, как в нем успело выгореть топливо. К разрыву 30 килограммов гексогонита добавился еще и взрыв ракетного топлива. От взрыва сдетонировали боеприпасы, складированные немцами внутри костела. Узел немецкой обороны был полностью разрушен. Следующие снаряды запускать не понадобилось.
Этот опыт вдохновил гвардейцев-минометчиков на широкое применение реактивных снарядов. Снаряд поднимали в дом рядом с намеченной целью - в 150 - 200 метрах от нее. Гвардейцы монтировали пусковую установку, удаляли из комнаты все, что могло гореть. Затем укрывались за капитальной стеной и замыкали цепь.
Снаряды М-31 творили чудеса. Баррикады разбрасывало вместе со всеми их защитниками. В самых капитальных стенах образовывались бреши, в которые мог въехать танк. Нередко дома после залпа просто рушились.
Во время штурма Берлина также широко применялись пуски реактивных снарядов с “кинжальной” дистанции. Помимо тяжелых снарядов М-30 и М-31, применялись снаряды М-13, бывшие на вооружении обычных “катюш”. Они имели большую дальность, были легче, а значит, их проще было затаскивать на верхние этажи домов. Но применение М-13 ограничивалось тем, что для них были сконструированы рамы для одиночного запуска. И гвардейцам приходилось самим придумывать устройство для запуска этих снарядов. Кроме того, у М-13 была боевая часть весом всего 5 килограммов. Все-таки пять, не тридцать…
Для поддержки штурма некоторых объектов выделялось сразу несколько команд с тяжелыми и средними реактивными снарядами. Главная Берлинская типография занимала целый квартал. Капитальные стены, характерные для промышленных зданий того времени, превращали ее в настоящую крепость. Для поддержки штурмовых групп было выделено сразу три группы гвардейцев-минометчиков.
При этом была применена еще одна тактическая новинка. Капитальные стены проламывались тяжелыми снарядами М-30 и М-31. А затем в дело пускали снаряды М-13, имевшие лучшее осколочное действие. Проникая внутрь типографии через отверстия, пробитые взрывами тяжелых снарядов, они уничтожали немецкий гарнизон типографии.
Это позволило избежать не только больших потерь с нашей стороны, но и лишних разрушений.
В отчете командующего артиллерией
1-го Белорусского фронта, составленном для маршала Жукова, прямо указывалось, что наиболее эффективным способом поддержки наших штурмовых групп были именно пуски реактивных снарядов с малой дистанции.
Прозвище “русский фаустпатрон”, данное немцами снарядам М-31, было связано не только с внешним видом снаряда. Подобно фаустпатрону, тяжелые реактивные снаряды неплохо проявили себя в полевых условиях. Но звездный час и фаустпатрона, и наших
М-31 наступил именно в дни боев за Берлин.
Георгий СУШАН
