| “Надо же такому случиться, - с досадой думал секретарь райисполкома Валерий Ильич, в сердцах бросив бесполезную трубку на рычаги телефонного аппарата. - Тут такая оказия, a в районе никого!” |
Рассказ
“Надо же такому случиться, - с досадой думал секретарь райисполкома Валерий Ильич, в сердцах бросив бесполезную трубку на рычаги телефонного аппарата. - Тут такая оказия, a в районе никого!”
“Оказия” - офицер в чине капитана и два солдата - тихо сидела напротив него на приставленных к стене стульях. Все трое выжидательно смотрели на Валерия Ильича. “Что им сказать? Что первые лица - секретарь райкома и председатель райисполкома уехали в край на совещание? Что районный идеолог и заместитель председателя райисполкома, пользуясь моментом, рванули на рыбалку? А ты тут сидишь в выходной день, чтобы в тишине основательно подготовиться к предстоящей сессии?”
Вот так угораздило. Но решать все равно придется. Вон как требовательно смотрят на тебя военные. Не поймут, если вдруг проблему сбросить с плеч и развести руками. Мол, не в моей компетенции. Нужно решение инстанций повыше. Валерий Ильич задумался. Шел 1979 год. Наши интернациональные войска в Афганистане несли потери. То и дело, по слухам, стали появляться “из-за речки” военные люди с печальным “грузом 200”. Почему последнее пристанище погибших солдат и офицеров так называлось - никто не знал.
Однако Валерий Ильич точно слышал негласную директиву о том, что предавать земле военнослужащих “оттуда” необходимо скромно, лучше - в кругу родственников, не вызывая нездоровый ажиотаж у населения. А эти - он недружелюбно посмотрел на военных - требовали отдачи всех почестей при погребении. Да, задачка не из легких. Если сейчас распорядиться о гражданской панихиде, то наживешь неприятностей от руководства. Валерий Ильич даже скривился, представив, как будет “метать молнии” себялюбивый Хозяин - первый секретарь райкома. И предрик под стать ему. Тут и в кресле своем не усидишь. Пришьют, чего и не было. Мягкотелость и слюнтяйство - это уж точно. Опереться не на кого.
Знают ли о наших “разборках” военные? Вряд ли. У них - своя правда. Талдычат: интернациональный долг, интересы Родины. Иначе душманы займут всю Среднюю Азию. А может, и двинутся на Москву... Серьезный противник. Идет настоящая война: кто кого, а не конфликт, как вы тут заклинаете друг друга в Союзе...
Отдавать Среднюю Азию, конечно, не хочется. Но ведь и не я вас туда посылал! Пусть кто посылал, тот и возится с вами! Скажу военным, чтобы ехали со своим грузом к родне. Кстати, как зовут этого несчастного в цинковом ящике? Валерий Ильич спросил об этом у нахохлившегося капитана. Тот молча протянул сопроводительные документы. Военный билет, справка о смерти, корочки к удостоверению о награде, сама медаль “За отвагу”. Такая же точно была среди других наград у отца - участника Великой Отечественной войны. Постой, постой, как фамилия погибшего солдата?..
Со страниц раскрытого военного билета с ироническим прищуром смотрели на Валерия Ильича чуть раскосые глаза Витьки Чистеева - сына его незабвенного друга детства. Валерий Ильич хорошо знал эту семью. Более того, он рассчитывал со временем с нею породниться. Ни для кого не было секретом в селе, что чернокудрый красавец Виктор и его, Валерия Ильича, дочь Светлана нежно вздыхали друг о друге. Дочь проводила Виктора на службу и обещала ждать, поступив в городе учиться на бухгалтера. Они переписывались… Валерий Ильич обреченно склонил голову.
Почувствовав перемену в настроении секретаря райисполкома, армейский капитан пошел в наступление. “Ну что нам скажете, товарищ секретарь?” Он был напружинен от своего ожидания и пытливо-требовательно всматривался в собеседника. Решившись, Валерий Ильич снова снял телефонную трубку. Позвонил начальнику милиции: “Анатолий Николаевич, завтра на кладбище будут хоронить нашего земляка-солдата, погибшего в Афганистане. Прошу выделить милицейский наряд и произвести салют из личного оружия”. Почувствовав недоумение на другом конце провода, добавил: “Да, вот такое мероприятие будет. Ответственность беру на себя”.
Заведующему отделом культуры на церемонию заказал духовой оркестр. Председателю сельсовета велел найти людей, чтобы выкопать могилу на центральной аллее кладбища, подготовить траурные венки. Догадался из разговора с председателем, что почти все село знает о том, что происходит сейчас в его кабинете. Тяжело вздохнул. Отступать было поздно. Позвонил еще в среднюю школу. Попросил, чтобы старшеклассники принесли на проводы и выпустили в небо голубей. И лишь тогда поднял глаза на капитана.
Офицер смотрел на него сочувственно-понимающе и одновременно с надеждой. “Разрешите идти?” - спросил он у Валерия Ильича. “Идите”, - почему-то машинально вставая из-за стола, сказал секретарь. По привычке крепко пожал протянутую руку. Ему сделалось необыкновенно легко от принятого решения. Предстоящие разборки с руководством района были далеко. Что они состоятся, он не сомневался. Но это уже не имело существенного значения. Капитану сказал, что вечером придет к Юлии Сергеевне, чтобы побыть у изголовья сына.
Когда военные вышли, Валерий Ильич еще недолго посидел в своем кабинете. Пальцы вытянутых поперек стола рук немного подрагивали. Рассердившись на себя, Валерий Ильич встал, надел плащ, шляпу, сняв их с вешалки в углу кабинета. Прошел мимо прикорнувшего за столом у входной двери дежурного и вышел на широкое крыльцо райисполкомовского здания. Одолевавшие с утра тучи и мелкий дождь куда-то исчезли. На востоке, где скрывался их грозный фронт, сгущалась темнота.
Но зато на западе, где должно было ночевать светило, развиднелось. По небу пошли перистые облака. За ними порскнули животворящими лучами потоки заходящего солнца. Немного удивившись происходящему в природе, Валерий Ильич плотнее запахнул полы плаща и направился в западную часть села, где проживала семья его друга Чистеева. Предстояло горестное и тяжелое мероприятие. За спиной оставалось окончательно принятое и укрепившее его волю решение.
Алтайский край
Владимир ИЛЬИНЫХ
