Актуальные темы: 
Архив номеров "Щит и меч" 2007 год

Хроники атакующего ОМОНа

Тысячи российских милиционеров приняли участие в контртеррористической операции на Северном Кавказе. В пылающей Чечне восстанавливали конституционный порядок и московские омоновцы. Сводный отряд ОМОНа до сих пор находится в республике.

Тысячи российских милиционеров приняли участие в контртеррористической операции на Северном Кавказе. В пылающей Чечне восстанавливали конституционный порядок и московские омоновцы. Сводный отряд ОМОНа до сих пор находится в республике. Еще недавно проверки паспортного режима, работа в жилом секторе зачастую превращались на деле в настоящие боевые операции, требовавшие от сотрудников милиции качеств, которые вырабатываются только в условиях контактного боя. В столкновениях с прекрасно подготовленными и вооруженными боевиками бойцы отряда оказались на высоте. Операция в Катыр-Юрте - один из эпизодов конкретной работы московских омоновцев на Северном Кавказе. Из таких страниц и состоит книга боевого опыта сотрудников МВД России, стоящих на страже законности и правопорядка. В рассказе офицера милиции Олега Всеволодова, раненного в бою с экстремистами, мы сознательно стремились избежать журналистских вкраплений и отступлений, сохраняя стилистику, образы и остроту воспоминаний человека, которого подстерегала смерть. Все фамилии в тексте изменены на вымышленные.

Четыре часа между войной и миром
Человек, попадающий на войну из города, где работают казино, ходят трамваи, а самой раздражающей проблемой являются автомобильные пробки, должен быть профессионально подготовлен и иметь устойчивую психику. Слишком уж резкий получается переход, почти перелом - от одной реальности к другой. Через три с чем-то часа полета ты уже в Моздоке, а еще через 45 минут - в Ханкале. И все. Между войной и миром пролегает граница всего лишь в какие-то четыре часа - время полета из Москвы в Ханкалу. За это время человек перемещается туда, где нужно рисковать своей жизнью, а если придется, то и голову сложить ради выполнения государственных задач. Это, мягко говоря, сложно. В конце концов, человека можно научить виртуозно стрелять из автомата, далеко и точно бросать гранаты, безупречно выполнять тактические действия. Но подготовить бойца психологически не всегда удается. Поэтому в подготовке Московского ОМОНа упор делается именно на этот аспект. В начале 2000 года руководство отряда сделало вывод из боевых командировок 94 - 96 годов, учло многие нюансы, благодаря чему во вторую кампанию мы были готовы значительно лучше. Впрочем, как и армия, и другие силовые ведомства. События начала февраля 2000 года я буду помнить всю жизнь.

...Чечня встретила сумбуром войны. Переброска в Ханкалу была приправлена гомоном, уточнениями, беготней, руганью, погрузкой-разгрузкой и бесконечными подсчетами. В Ханкале мы разбили палатки без утепления прямо на снегу, обустроились кое-как, а уже через три дня получили боевое распоряжение выдвинуться в Ачхой-Мартановский район. Название населенного пункта, где предстояло работать, нам не сообщили в целях конспирации. Оживление почувствовалось, когда получали боеприпасы. Те, кто уже неоднократно бывал в Чечне, делились опытом с бойцами, впервые попавшими на войну. Люди задавали массу вопросов, но на все находились ответы. Нервозности не было. Омоновцы деловито проверяли бронежилеты, подгоняли снаряжение, укладывали БК (боекомплект.  - Авт.). Картина подготовки у меня до сих пор стоит перед глазами. Тогда я был заместителем командира роты 1-го оперативного батальона.

...Командиры встали пораньше, подняли личный состав. Загрузились быстро. В кузова машин нас набили очень полотно, по 25 - 28 человек. Выдвигались на трое суток, так что каждый из нас тащил на себе вещмешок, сухпай, спальник, оружие и боеприпасы. Когда загрузились под завязку, колонна двинулась в сторону Аргуна, после него повернула направо. В глаза бросалась разруха и полное запустение. Везде войска. Помню, когда колонна встала, нас догнал лихой артиллерийский расчет с пушкой на прицепе. Одно колесо у нее было явно меньше диаметром. Ржавое орудие заваливалось на один бок, грозя покалечить тех, кто окажется рядом на обочине. Мы шутили, что этот раритет притащили из музея. От Аргуна сделали приличный крюк. Шли с армейским боевым охранением. Такой замысловатый маршрут был выбран не случайно - буквально накануне боевики вышли из Грозного несколькими колоннами. Один отряд духов выдвигался на Дуба-Юрт в направлении Аргунского ущелья. Где можно, их блокировали в населенных пунктах. Часть боевиков попала на минное поле. Нам же предстояло, избежав неприятностей, дойти до пункта назначения, где предстояла работа с бандитами, вырвавшимися из блокированного Грозного.

Под вальс артиллерии
В село вошли рядом с бывшей МТС. У разбитых построек тут и там были разбросаны тюки сена. Тогда мы узнали, что поступили в резерв генерала Шаманова. На обустройство лагеря ушел день. То, что работы будет много, косвенно подтвердили артиллеристы. Распложенная поблизости батарея самоходных орудий “Гиацинт” постоянно вела огонь с небольшими перерывами на “обед” и “полдник”. Залпы один за одним уносили смертельные заряды вдаль, а параллельно с этим невидимые нашему глазу позиции врага интенсивно бомбила штурмовая авиация. Судя по отзвукам, где-то неподалеку шел тяжелый бой. Мы понимали, что долго в резерве нас не продержат. На вечернем совещании выяснилось, что ночуем здесь. Пошел дождь со снегом. Бойцы сложили из тюков сена небольшие домики, накрыли их кусками железа и всем, что было под рукой. Внутри такого домика мы с ротным выкопали ямку, разожгли костерок - и сразу стало уютно. Перекусили, разгрузку под голову, как подушку, и попытались поспать час-другой. Каждые минут 10 нас будила рация. Мы вздрагивали и просыпались, пытаясь что-то разобрать в шипении эфира, а потом отключались снова, урывая какие-то минуты.

Тревогу объявили, когда я провалился в сон. Беготня и построение прошли в сумерках. Фонариками пользоваться запретили. Когда подошла колонна, успели только проверить людей и сохранность оружия. Все брали с собой, оставив на охрану лагеря по 3 - 4 человека от каждой роты во главе с замполитом Сергеем Макаровым. В утреннем мраке шли с постоянными остановками, ожидая танки, БМП и какие-то подразделения. В движении еле различали габаритные огни техники, а при остановках все сразу же выключалось и глохло. Свернули с дорог и к селу Катыр-Юрт добирались по пашне. Над домами стояло зарево. Над нами шелестели снаряды, гулко хлопали впереди разрывы. Когда объехали село, увидели жиденькое оцепление из танка с тремя солдатами, а еще через 150 метров - БМП с четырьмя бойцами. Из Катыр-Юрта постоянно уходили следы трассирующих пуль - боевики отвечали огнем. Расположились мы в поле в полутора километрах. Приказали не разводить костров. Отходили только по нужде. Ели тут же, в кузовах, в сильной тесноте, запивая холодное содержимое консервов водой из фляг. Этот специфический привкус неразогретой перловки трудно забыть.

Нашу полудрему тревожило “музыкальное сопровождение”. В каких-то тридцати метрах от нас в темноте притаился танк. И началось! С каждым выстрелом тент нашего “Урала” превращался в живое существо, дергался и плясал. 28 человек жались в кузове друг к другу и кемарили “под музыку” в таком нелепом положении. С рассветом нам разрешили спуститься в овраг неподалеку. Только тогда удалось разжечь костер. Но невыспавшийся народ все равно был собран.

Как под пулями проверить паспорта
В 8 утра перед строем неизвестный полковник поставил омоновцам интересную задачу - провести проверку паспортного режима. На самом деле, что происходило в селе, доподлинно известно не было. В преддверии проверки паспортов по Катыр-Юрту активно работали артиллерия и штурмовая авиация.

Выдвинулись вместе с воронежским СОБРом. Пошли в полной боевой готовности, ввернули запалы. Мост через речушку Нетхой не переезжали, опасаясь, что ночью духи наставили там “сюрпризов”. Зашли в Катыр-Юрт со стороны Орехова. Когда “Уралы” оказались на берегу, над нами, как по заказу, появились два “крокодила” (вертолеты Ми-24) из прикрытия, которые сразу открыли огонь. За 300 метров до села колонна разделилась - СОБР ушел левее, а мы приняли вправо. Похоже, воронежцам не повезло: в той части, куда они зашли, шла интенсивная перестрелка. Мы видели танк, который, как в копеечку, всаживал снаряд за снарядом в большой двухэтажный дом, где была огневая точка противника. Как в замедленной съемке, от особняка отлетали красные кирпичи. Солдатская цепь залегла. За доли секунды в память врезался пейзаж с ранеными и убитыми на носилках у командного пункта. Кто-то держал капельницу. Здесь у нас пошли первые потери. Крикнув, упал сержант Игорь Никитин. Подумали - ранен. Он как помощник гранатометчика тащил на себе выстрелы. Веса много, прыгнул и повредил коленный сустав. Никитин так и не восстановился, уволился из органов после нескольких операций, став инвалидом. Но тогда всем казалось, что этот “вывих” до свадьбы заживет...

С рассветом снова надвинулось мрачное, серое низкое небо, а воздух заполнила смесь дождя со снегом. Но нам было не до этого - предстояло пройти по правому краю Катыр-Юрта. Роту разбили на две части: 20 человек ушли с командиром роты Олегом Тарасовым, а остальные со мной двинулись вперед с разведкой внутренних войск. Их командир, бодрый старлей, рассказал, что вчера в селе наши попали в засаду, потеряв 15 “двухсотыми”, что в селе 700 вооруженных до зубов духов Гелаева, среди которых много наемников-арабов. “Сдаваться они не будут, не уйдут, останутся здесь до последнего”, - поднял нам настроение старлей. С тем и начали движение. “Вперед! Вперед!” - солдаты рванули по раскисшей пашне, и мы вместе с ними. Упали в пластилин, вскочили, упали, вскочили. Место открытое. Нет ни кустика, нигде не спрятаться, а дома все ближе. Напряжение жуткое. В голове пульсирует мысль: “Подпускают ближе, сволочи. Только подойдем, как накроют!” На бегу мы ждем, что в любой момент по нам откроют огонь. Пот льет ручьями и застилает глаза. Под штурмовой каской еще и маска... Казалось, что бежали очень долго. У крайнего дома обрадовались - нас так и не обстреляли! Это удивительно, потому что слева от нас в селе кипел бой. Потом мы узнали, что так нас духи заманивали в ловушку. Хотели пустить в село и обойти с левой стороны.

Отдышались, осмотрелись - все на месте. Решили разделиться на две группы и идти по обе стороны улицы. Не торопились, смотрели внимательно. Метров через 40 уткнулись в бетонную коробку - бывшую насосную станцию, которая была переоборудована под ДОТ с бойницами. Проверили - чисто. Как только открыли ворота в следующем домовладении, как на нас без лая, молча, кинулись две среднеазиатские овчарки. Зрелище жуткое. Пришлось их пристрелить. В доме бардак - вещи разбросаны, посуда разбита. Видно, люди убегали в спешке. И вдруг боец Вячеслав Жилин подозвал меня и показал пальцем на сложенные рядком мягкие игрушки. К лапе одной из них была привязана тонкая проволочка, которая шла под диван. А там на ящике стояла мина МОН-200! Мы сразу поняли, что и в ящике тоже не подарки. Если бы кто-то в горячке схватил игрушку или задел проволоку, то сразу накрыло бы всех. Из дома вышли тихо, передали по радиостанции и написали на воротах: “Осторожно, мины!” Дальше нашли на чердаке брошенную позицию снайпера, флягу с водой, боеприпасы, сено, плащ-накидку. Духовский снайпер был очень грамотным - отверстия для стрельбы выломал плоскогубцами из черепицы. Снаружи же казалось, что крыша посечена осколками. Сектора огня были сделаны изумительно и просматривались идеально.

Духи знали каждую тропку в селе как свои пять пальцев и постоянно маневрировали. Мы же совсем не знали Катыр-Юрта и были очень осторожны. Пришла информация, что какая-то группа в маскхалатах пытается обойти нас по полю и руслу реки. Пришлось часть сил оставить справа, укрепив это направление. Но 40 человек на Катыр-Юрт было все же маловато. Бронетехнику нам не дали, сказав, что ее там сразу пожгут. Наверное, правильно сделали, только нам от этого легче не стало. Когда шли по селу, нас не оставляла мысль, что противник здесь, рядом. Мы знали, что вот-вот начнется бой, и готовились к нему. Где же и когда?

“Уходим, командир!”
Первым шел пулеметчик Женя Лукашин, за ним я, потом гранатометчик со вторым номером. По другой стороне улицы двигались солдаты. Мы растянулись, между каждым метров 15 - 20. Миновали двор, прижались к забору. Подумать мы и не успели. Все случилось неожиданно. Вдруг прямо перед нами на перекресток вышел “классический” дух в черной форме с “Мухой” за плечами и автоматом в руках. Шел он перпендикулярно нам из переулка метрах в 150 и нас не видел! Может, контуженный был. Здесь уже сработала реакция. Вскинул автомат, дал короткую очередь, дух упал. И тут по нам открыли огонь из углового дома на перекрестке. Били из нескольких стволов. Наши - те, кто был сзади, успели заскочить в дом. Я, пулеметчик, гранатометчик и второй номер остались на пятачке и упали у столба с подпоркой буквой “А”. Я залег за подпорку, пулеметчик за столб, а гранатометчик со вторым номером между нами. Как в кино, мы видели фонтанчики от пуль. Но страха не было, работали на автомате, целясь в окна дома на перекрестке.

До спасительных ворот было метров сорок. Сколько мы могли барахтаться на открытой площадке перед боевиками, засевшими в доме на перекрестке? Недолго. Шансов мало, почти нет. Тут еще у духов заработал снайпер, его пули “гладили” наши штурмовые каски. Мне сразу стало ясно, что снайпер ведет огонь из слухового окна дома. Крикнул гранатометчику: “Давай снаряд туда!” И Саша Сметанин первым же выстрелом попал в окно, при том, что вообще в первый раз оказался гранатометчиком в горячей точке! Крикнул радостно: “Командир, я попал!” Когда мы с пулеметчиком прикрывали отход остальных, увидели, как прямо в нас летит красная стрела - выстрел РПГ! Инстинктивно прижались к деревянному столбику. Выстрел попал в стену. Я подумал, что дух промахнулся. Но кумулятивный заряд тряхнул меня капитально. Исчезли все звуки. Контузия! Голова стала тяжелой. Лукашина я прочитал по губам: “Уходим, командир! Убьют нас здесь!” Ответил: “Сначала я, потом ты”. Сорок метров было много, и я решил укрыться за выемкой у закрытой двери пристройки. Сделаю рывок, прикрою пулеметчика, и когда он уйдет, преодолею оставшиеся метры. В принципе, так оно и получилось. К выемке добежать успел. Крикнул Жене, чтоб тот уходил, и дал очередь. И Лукашин успел, скрылся в воротах. Мне остались очередь и рывок. Только поднял автомат, как стегануло по руке. Как я понял потом, противник хорошо меня видел. Я прижался к стене, но выдавала разгрузка (разгрузочный жилет. - Авт.). После этого “удара ломом” я вывалился из-за укрытия и получил еще один выстрел. Пуля попала в спаренные полные магазины. Один пробило насквозь, а у второго, тоже развороченного, вырвало боковину. Этот магазин, который спас мне жизнь, до сих пор висит у меня дома на стене.

Как избежать “дружественного огня”
Тогда я, видно, отключился. Открыл глаза, когда почувствовал, что меня тащат за капюшон куртки. Мешала эрдэшка (рюкзак десантника. - Авт.) на спине. Видать, тяжело было тому, кто меня тащил по грязи. Очухался, вижу, что Женя, ругаясь, затягивает меня в дом. Стал ему помогать, отталкиваясь от земли ногами. Спросил, где мой автомат. Оружие принесли, а вот каска осталась на улице. Руку ломило страшно. Сразу через штаны мне вкололи промедол, разрезали куртку и свитер. Смотрю, а нас осталось десять человек. Спрашиваю, где остальные, чего и как. Мне отвечают: “Командир, на улице никого нет, а где солдаты, не знаем”. Приказал быстро занять круговую оборону, потому что противник мог спокойно забросать нас гранатами. Когда два бойца кинулись к воротам, боевики открыли по ним огонь. Но “горох” 5,45 не пробивал толстое железо. Нас пару раз без особого успеха пытались достать из подствольников. Если бы духи пошли всем скопом, то, наверное, завалили бы нас. Но, получив отпор, они успокоились. Пошла рядовая перестрелка. И здесь обстреляли нас свои - воронежцы. Видать, заметили копошение боевиков и решили на всякий случай и по нам отработать. Огонь прекратился, когда мы ответили отборным русским матом.

Когда по радиостанции запросили “коробочку” для раненого, быстро пришел ответ, что бронетехника в село войти не может. Выбирайтесь, мол, сами. А буквально через минут 10 нам сообщили, что по селу отработает артиллерия. Всем надо уходить. А как это сделать под духовским огнем? Орем по радиостанции, что выйти не имеем возможности. Но в эфире уже стояла тишина. Тогда я приказал дать вверх зеленые огни. Выпустили восемь ракет, обозначая себя, хотя перед этим о таких сигналах не договаривались. Ведь боевики тоже знают, что красный - чужой, а зеленый - свой. Поэтому обычно по договоренности обозначают себя сочетанием “зеленый - красный” или “зеленый - белый”. А здесь пустили наудачу. И минометчики увидели нас, внесли поправки...

Надо было выбираться. Впереди и справа от нас - духи. Решили уходить огородами, а там сетка-рабица высотой метра два. Мне с одной рукой никак не перелезть. Штык-ножом не перекусить. Тогда ребята двумя эфками (ручная граната Ф-1) подорвали деревянный столб опоры, и сетка провисла. Уходили по двое, а двое прикрывали отход. Спасибо командиру взвода Селятину, который привел свою группу к нам на помощь. Так мы вышли на линию, откуда заходили в село. На окраине стояла БМП с задраенными люками. Нас увидели, пушку сразу навели - вот-вот откроют огонь. Мы встали, грязные как черти. Видать, нас рассмотрели. Люк открылся, и боец помахал рукой, мол, давайте к нам.
Жажда была бешеная. Старший сержант, командовавший БМП, дал попить. Помню, что я все время просил забрать мою каску. Отвезли меня к оврагу, и там я попал на генеральскую вертушку с креслами. Пил воду литрами и никак не мог напиться.

“Если” там не считается
На 15-летие отряда, когда у нас собирались омоновцы со всей России, ко мне подошел прапорщик и спросил: “Вы были в Катыр-Юрте в 2000 году?” - “Был”, - отвечаю. “К БМП подходили?” - “Подходил”. Это оказался тот самый старший сержант - бывший командир боевой машины, который дал мне попить. Служит сейчас в Мурманском ОМОНе.

...Ночью боевики попытались вырваться из блокированного села. На следующий день наши разгромили их прикрытие. Тогда и нашли мою каску. Напротив окна, в которое попал наш гранатометчик, нашли куски снайперской винтовки и пятна крови. Когда боевики уходили из села, то своих убитых сложили в ряд. И там был тот, кто попался нам на перекрестке. Если бы тогда этот дух не вышел на нас, то нас могли всех положить у углового дома, превращенного в опорный пункт. Но “если” на войне не считается...

Через четыре года я снова попал на это место. Улица, перекресток, дом и выемка в стене, где меня ранило. Местные поняли все. Когда мы зашли во двор, меня настороженно спросили: “Что вам надо?” Я ответил, что только сфотографироваться. Мы постояли и помолчали там, где могли остаться навсегда, а жители Катыр-Юрта наблюдали за нами.

...Когда лежал в Центральном госпитале МВД, ребята прислали весточку, просили вернуться. Не долечившись, ничего не сказав жене, я двинул на Кавказ. Врачи, конечно, “бочку катили”, что я, дескать, руку могу потерять, но все обошлось. Когда вернулся, на боевые операции меня сначала не пускали, сказав, что буду ходить только дежурным по лагерю. Но я настоял, и скоро уже бегал по горам, как сайгак. Через полтора месяца после ранения встретился с пленным, который воевал в это время в этом селе и на этой же улице. Ему было лет тридцать. Конкретный дух. Когда спросил его, был ли он в Катыр-Юрте и набросал схему села, он рассказал, что сидел тогда на крайней улице, то есть там, где и мы. Может, он стрелял в меня. Спрашиваю, кем был - снайпером или автоматчиком? Он ответил, что не стрелял, а только за ранеными смотрел. Врал, конечно, но кто же признается в том, что убивал? Противно стало с ним разговаривать. А он, думая, что на слезу меня прошибет, что-то щебетал про детей. Сказал ему: “Иди отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели”.

В Моздок из Ханкалы добирались на санитарной вертушке. Мы летели домой, а рядом лежали убитые. Напротив сидела русская женщина лет пятидесяти с забинтованным до глаз лицом. Носа и губ не было - все срезано осколками. Это кровавое пятно, слезы из глаз и мычание я не забуду никогда. Сидела прямо напротив меня, а вокруг тяжелораненые и убитые. Отличались они только тем, что у живых был чуть приоткрыт спальный мешок, а у “двухсотых” все наглухо задраено. Тогда и подумал я, что сам мог лежать здесь после боя в Катыр-Юрте. Шансы были 95 к 100.

Записал Юрий КОТЕНОК
Фото автора
и Сергея УЗАКОВА

Другие материалы раздела
Виртуальный полковник-2
В нашей газете от 21 декабря 2006 года под рубрикой “Спецдосье “Щита и меча” был опубликован материал “Виртуальный полковник”. Со времени той публикации в истории появились новые факты. Мы в свою очередь, как и обещали, продолжаем начатую тему.
Кавказский меридиан
Псковский форпост России
В райотдел въехала на лыжах
Без преувеличения скажем - трудно себе представить Совет ветеранов центрального аппарата МВД России без Тамары Степановны Щербаковой.
...А потехе – душу
Эти удивительные женщины трудятся в нашей редакции много лет. По роду деятельности они не носят погоны,..
Новости 24
Интересное в сети
© 2006-2013 Информационное издание Симеч. Все права защищены.
При использовании материалов ссылка на www.simech.ru обязательна.
E-mail:contact@simech.ru
Размещение рекламы: reklama@simech.ru
Часть материалов может содержать информацию,
не предназначенную для пользователей младше 18 лет.

Архив номеров газеты "Щит и меч" | www.simech.ru